«Руджина» — манифест нового мышления в скульптуре

Сложные процессы поиска новых форм выражения в визуальном искусстве последней четверти 20-го века вылились в Молдове в уникальный проект двух художников — Н. Искимжи и В. Мошкова, которые, не опираясь на заимствования, в условиях тотального идеологического контроля, информационной изоляции и андеграунда, смогли подтвердить тезис о том, что современная скульптура обладает удивительной способностью саморазвития. Активное индивидуальное авторское восприятие динамичной картины мира, тонкая игра со стереотипами мышления и языка, нетривиальные материалы и технические решения, настоящая пространственная энциклопедия научно-технических и культурных достижений своего времени, абсолютно свободное проникновение в многомерность пространства — вот далеко не все составляющие уникальности «Руджины».

Скульптурный парк под общим устоявшимся названием «Руджина» (включающий не только собственно комплекс «Rugina & Co.» / «РЖАвЧИНАХ» Искимжи и Мошкова, но и работы нового, органично связанного с «Руджиной» проекта Н. Искимжи «20-й век — Глоблайн», который он развивает самостоятельно, после отъезда соавтора из страны) знаменует в молдавском искусстве радикальный и многообещающий поворот: движение от модернистского к постнеклассическому типу чувствительности и мышления — в направлении конструирования новой нелинейной парадигмы. При этом, желающие могут обнаружить в работах слои «культурной памяти» модернизма (и в первую очередь эстетики конструктивизма), игры дадаизма, родственные практики нео-авангарда, минималистские поиски, отзвуки инвайронменталистских концепций (в советской системе координат получивших развитие в «средовом подходе») и т. д.

Авторы смогли совместить в работе решение задачи разрушения мертвых стереотипов и созидательное формообразование, осуществив методологическое и лексическое обновление последнего (напомним, «Руджина» появилась до того, как компьютеры стали частью повседневности и предоставили возможность легко строить сложные модели объектов). Художники сумели довести до исключительной эстетической выразительности потенциал обычного бросового материала — металлолома и промышленных отходов, т.е. в обыденном понимании — мусора, прокладывая тем самым путь к расширению экологичных способов взаимодействия с окружающей (в первую очередь городской) средой, прочь от беспечного расхода (переходящего в нещадную эксплуатацию) природных ресурсов и загрязнения биосферы в сторону устойчивого развития, с опорой на технологии ВОСпроизводства.

Иррациональная, иллюзорная, метафизическая составляющая «Руджины» с трудом поддается вербализации, но она наличествует, помогая зрителю удержать равновесие и объемность восприятия при взаимодействии с материально-технологическим «телом» проекта. В некоторых объектах «Руджины» и «Глоблайн» особенно ценна, на наш взгляд, отсылка к (редкий случай в молдавском арт-контексте, весьма тяготеющем к идеалам фигуративности и подражания) принципам нерепрезентативности в изобразительном искусстве (разрыв смысла и формы, функции и формы).

Скульптурный парк «Руджина» — это также уникальный в Молдове пример обращения с публичным пространством, доказательство того, что художники могут без заказчика, на собственные средства, за счет собственных усилий, бескорыстно (значит даром :) осуществить монументальный проект, обустраивая среду обитания не только для себя, но и «для всех». Среду, гостеприимно открытую широкой публике, причем, принимающую ее не пассивно: скульптурный парк — пространство активного восприятия и взаимодействия… Некоторые работы, как известно, были задуманы и созданы как кинетические, звучащие, — элементы игры, юмор, интерактивность являются сущностной чертой проекта. Например, идея «Пионерского парка» была реализована в виде интерактивного объекта — художники обыграли принципы определения победителя в популярной одно время лотерее «Спортлото», но с подтекстом и другим смыслом: зритель закидывал железные шарики, скатывавшиеся по «дорожкам» парка, один из шариков попадал на «выигрышный» путь и, касаясь «веток деревьев», играл гимн пионеров Советского Союза «Взвейтесь кострами синие ночи», прежде чем замереть на «троне» в неподвижности. К сожалению, к настоящему времени вандалы лишили «Руджину» «голоса» и нарушили мобильные элементы объектов, которые, смеем надеяться, имеют шанс быть восстановленными при жизни авторов.

Важно отметить, что, будучи феноменом, порожденным культурой позднего социализма (условно говоря, попыткой «заговорить» его), «Руджина» синхронизируется с достижениями в искусстве Запада, развивающегося в условиях позднего капитализма (обе противостоящие геополитические системы, каждая по-своему, но одинаково агрессивно, нейтрализуют различия, отказывая отдельной личности в праве на индивидуальность, альтернативу и свободный выбор…). «Руджину» можно рассматривать как продуктивное визуальные исследование системных отношений, попытку понять действие общих законов и механизмы формирования специфических связей, возникающих в реакции на определенный контекст в условиях ограниченного, но не лишенного альтернативы, выбора. Понять и найти этому визуальное воплощение.

«Руджина» рождена в диалоге художников друг с другом и с контекстом: с природой, техникой, материалом, социумом. Это произведение искусства шире идеологии, которую оно деконструирует, — его значение не стоит сводить лишь к критике тоталитарной системы, бюрократии — советской, постсоветской — всякой… На наш взгляд, универсальный образ «Руджины-Глоблайн» — это торжество нового сознания над традиционным, жестко детерминированным мышлением или зримое восстание, воспользуемся словами современного британского философа Зигмунда Баумана, «интерпретирующего разума» (рождающегося вместе с примирением человека с внутренне плюралистической природой мира) против господства разума «законодательного», живущего по правилам властной риторики…

«Руджина» — не утилитарный объект, приносящий прямую выгоду, и в то же время не привычное большинству традиционное искусство как иллюстрация мира, дубликат реальности. Это мир, сконструированный художниками, красивая и сложная игра формами, структурами, поверхностями, пространством и светом. Это не статичный замкнутый объект, а целостная открытая система в становлении, изменении. Это многомерное пространство, пронизанное разнообразными энергиями и смыслами. Энергии и смыслы будут множиться, если «Руджина» как единое пространство устоит и выдержит посягательства своекорыстных охотников на недвижимость и бесчестных чиновников. Если «Руджина» будет рассматриваться как часть культурного наследия, во внеэкономических терминах, — то есть как ценность, которая не может принадлежать кому-то лично, и уж тем более как ценность, превосходящая малые выгоды использования территории, которую она занимает, под хозяйственные и прочие частные нужды. Тогда сохранится не просто объект искусства, которым страна может гордиться, поместив в список достижений, — сохранится потрясающая возможность наблюдать за ходом времени, видеть, как «Руджина» меняется, мутирует, живет, — то есть, глядя в это «увеличительное стекло», открывать закономерности самоорганизации социума и универсума и, тем самым, обнаруживать себя в ситуации нового опыта… Бесценный дар…